Все были готовы. Надрек пустил в ход свое специальное буровое устройство — аналогичное силовой Q-трубе, но работающее на частоте ментального поля, — и начал осторожно увеличивать его мощность. Внешне как будто ничего не происходило, но через некоторое время прибор Надрека показал, что дело сделано.
— Друзья мои, наша задача не совсем безопасна, — объявил палейниец, стараясь пользоваться только одной ячейкой своего сложного мозга и не отвлекаться от выполняемой им работы. — Могу я в своей робкой манере попросить тебя,
Киннисон, сесть за пульт управления и быть готовым в любую минуту незаметно стартовать?
— Конечно, — живо откликнулся Киннисон. — Сейчас самое время принимать решения!
Однако приспособление Надрека действовало безотказно. Не поднимая тревоги, оно поочередно проделало достаточно широкие отверстия во всех мыслезащитных экранах. Наконец с противоположной стороны образовавшегося тоннеля появились едва различимые чужие мысли. Надрек остановил силовую трубу и медленно продвинул ее вперед пока не стали слышны переговоры эйчей, оповещавших друг друга о каких-то своих служебных делах. Ощущая себя в полной безопасности, самонадеянные монстры даже не прибегали к личным мыслезащитным экранам. Их непростительная небрежность была только на руку линзменам.
Поскольку заранее было решено, что больше всего им пригодился бы разум какого-нибудь психолога, мысль, посланная палейнийцем, была подобрана так, чтобы вызвать интерес именно у такого разума. Мысль была столь слаба и трудноуловима, что даже Киннисон едва различил ее. Речь шла о природе и механизме Первопричины Бытия — чрезвычайно сложной концепции возникновения материи.
Проявляя поистине нечеловеческое терпение, Надрек не торопился увеличивать силу и скорость движения своей мысли. Он все выдерживал ее в первоначальном виде, направляя то в одну, то в другую часть босконского ментального пространства, где она бродила вроде привидения. Наконец наживка оказалась проглочена. Чей-то разум ухватил бездомную мысль и принял за свою собственную. Призрак тотчас стал расти и приобретать более отчетливые очертания. Надрек внимательно следил за его формированием.
Сначала Надрек не вмешивался в происходящее, — у эйча не должно возникнуть ни малейшего подозрения о том, что мысль на самом деле принадлежала не ему. Но когда босконский психолог в достаточной мере освоился с посланной ему информацией, то, не отдавая себе отчета, открыл путь для вторжения в свой разум.
Тогда, настроившись с максимальной точностью, палейниец коварно спровоцировал эйча на мысль о том, что он упустил из виду какое-то незначительное обстоятельство. Момент был по-настоящему критическим, так как Надрек Даже смутно не представлял круг обязанностей своей жертвы. Нужно каким-то образом заставить эйча покинуть центральный купол и приблизиться к замаскированному быстроходному кораблю линзменов. Босконец должен самостоятельно развить внушенную ему идею, а на далеком расстоянии Надрек не осмеливался даже частично контролировать его.
Киннисон затаил дыхание и стиснул зубы, его руки до боли сжали штурвал. Ворсел съежился и опасливо прислушивался.
— Сработало! — вдруг выдохнул Киннисон. — Попался, голубчик!
Надрек и психолог наконец подумали об одном и том же. Оказалось, что эйч забыл о генераторе мыслезащитного экрана, который действительно нуждался в небольшой проверке.
Удовлетворенный и успокоенный тем, что вспомнил о своей неотложной обязанности, эйч открыл одну из непроницаемых дверей купола и медленно направился в сторону притаившихся линзменов. По мере его приближения Надрек понемногу усиливал воздействие на разум эйча.
— Будьте готовы отключить ваши экраны и синхронизироваться со мной, если что-нибудь сорвется и эйч попытается удрать от нас, — предупредил Надрек, но ничего непредвиденного не случилось.
Эйч подошел почти вплотную к корпусу корабля и, не видя его, остановился. Силовая труба тотчас была убрана, и все трое линзменов, сняв мыслезащитные экраны, настроились на ментальное поле эйча.
Ему было известно многое о деятельности цвильников Первой галактики, но о ней знали и линзмены. Не интересовали их — по крайней мере в настоящий момент — и поименные списки цвильников. Из руководителей он знал только двух высокопоставленных особ. С помощью межгалактического коммуникатора эйч поддерживал связь с каким-то похожим на эйчей существом, Кандроном, и располагал нечеткой информацией о человекоподобном иерархе по имени Алкон. Психолог босконской базы предполагал, что оба существа жили на какой-то одной планете, находившейся во Второй галактике. Он никогда не видел ни того, ни другого и сомневался, что кто-либо из его знакомых встречался с ними. У него нет ни права, ни желания проследить их местонахождение. Ему точно известно только то, что через регулярные промежутки времени Кандрон выходил на связь с Лирейном VIII.
Дело было закончено. Киннисон нажал на рычаги управления, но сначала Надрек произвел одну процедуру, благо-даря которой одураченный монстр спокойно вернулся под купол базы. Он проверил генератор и установил, что тот вполне исправен. Эйч не заметил никакого провала в своем сознании. У него не было ни малейшего основания думать, что с ним или кем-нибудь другим произошло нечто необычное.
Быстроходный корабль покинул планету с той же предельной осторожностью, с какой приближался к ней. Вскоре он очутился в трюме «Неустрашимого», из командирской рубки которого Киннисон направил коммуникационный луч на Z9M9Z и связался с Командиром Порта адмиралом Хейнесом. Недавние события были пересказаны кратко и точно.
— Вам и всему флоту нужно поскорее сматываться отсюда, — сказал в заключение Киннисон. — Пересекайте Девяносто Четвертую впадину и держитесь подальше от галактики и спирального ответвления. Пустите в ход все системы обнаружения и слежения, какими только располагаете, — нацельте их на линию между Лирейном и Второй галактикой. Задействуйте все оборудование и максимально расширьте сектор поиска. Главный монитор «Директрисы» вполне пригоден для выполнения такой задачи. Скоро мы присоединимся к вам, а пока привлеките к работе весь персонал.
— Вечно ты находишь занятие для моих парней, — проворчал Хейнес. Он был расстроен не тем, что Киннисон указывал ему, как и что делать, а тем, что означало предупреждение линзмена. — Мне не улыбается перспектива стоять на месте и ждать, пока цвильники не нападут на нас, как это сделал Преллин на Бронсеке.
— В конце концов вы стерли его в порошок, — напомнил Киннисон, — и эйчей вы тоже разобьете, никуда они не денутся.
— Хочу надеяться, — неохотно согласился Хейнес, но голос его прозвучал мягче. — О’кей, но ты не задерживайся. Чем быстрее доберешься до нас, тем раньше мы сможем вернуться и разорить осиное гнездо.
Отключив связь, Киннисон задумчиво усмехнулся. Он понимал, что должно пройти какое-то время, прежде чем Хейнес сумеет обрушить всю мощь Патруля на Лирейн VIII. Однако даже он сам не знал, как скоро могли осуществиться его ожидания.
Итак, было решено, что Галактический Патруль приступает к насту нательным действиям.
Хейнес собрал всю Великую Армаду Цивилизации. Затем два черных быстроходных корабля двинулись вдоль коммуникационной линии. На расстоянии в несколько парсеков за ними следовала вся могучая космическая армада Цивилизации, направляясь к ближайшему звездному скоплению Второй галактики. Она двигалась, не таясь и не нарушая боевого построения. Впереди образовали громадный конус быстроходные разведывательные крейсера. У них не было ни мощного вооружения, ни тяжелой брони, но в случае необходимости они могли развивать огромную скорость и имели на борту самые совершенные системы слежения и обнаружения. Вся информация постоянно передавалась на Z9M9Z.
За разведчиками следовали легкие крейсера и бомбардировщики — корабли нового типа, предназначенные для прорыва мощных оборонительных укреплений и вооруженные аннигиляционными бомбами. Далее шли тяжелые крейсера, построенные для охоты за босконскими торговыми и коммерческими рейдерами. Их практически непробиваемые защитные экраны и силовые поля могли удержать даже супердредноут. Они тоже впервые были включены в состав Великой Армады.
Далее располагались основные боевые силы — плотные ряды космических супермолотов. Корабли, находившиеся впереди них, имели возможность свободно маневрировать. Дозорные корабли тоже при необходимости вступали в не-большое сражение, однако обычно они избегали этого. Бомбардировщики в зависимости от обстоятельств принимали бой или уступали место другим. Им было предписано атаковывать легкие крейсера и уклоняться от встреч с супердредноутами. Тяжелые крейсера, как правило, не вступали в бой только с супермолотами, но действовали поодиночке и как свободные охотники не придерживались общего строя.
